Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]

Ознакомительная версия.

Но теперь, когда рядом с ним стояла вполне живая и слегка заикающаяся от пережитого страха девушка, зеркала исправно выполняли то, для чего предназначались. За одно это Гай был согласен простить мистрисс Уэстмор любые ее прегрешения и выходки — как прошлые, так и будущие.

— С меня причитается большой должок, — глухо произнесла Изабель. — Но сейчас нужно придумать, как найти остальных. Кажется, я поняла, зачем мы здесь.

Она не успела договорить. Зеркала подернулись зеленоватой патиной, а затем начали с легким звенящим шорохом осыпаться вниз — в точности падающий снег, только не белый, а черный, прорезаемый сияющими вспышками осколков. «Снегопад» продлился сущие мгновения, Гай и Изабель успели только растерянно переглянуться в тягостном предчувствии новых неприятностей. Но лабиринт из камня и лабиринт из зеркал пропали, сменившись бескрайней мертвенно-пепельного равниной под низким свинцовым небом с обрывками синеватых облаков. Царившую здесь тишину разрушило низкое, довольное ржание вполне живой лошади, а спустя миг к нему присоединился звенящий от недоверчивой радости человеческий голос.

Массивная, целиком отлитая из почерневшего железа дверь неожиданно легко описала в воздухе полукруг и с протяжным дребезгом встала на место. Из-за створки донесся приглушенный щелчок закрывшегося замка, породивший чуть слышное эхо на всех этажах замка — от подвалов до верхних сторожевых площадок и вращающихся на вершинах башен флюгеров.

— Вот и все, — Бланка де Транкавель аккуратно пристроила медную лампу в неглубокой выемке кладки и изучающе посмотрела на старшего брата, в прямом смысле этих слов рухнувшего прямо на пыльные ступеньки. — Ты доволен?

— Я устал, как хромоногая гончая, весь день носившаяся по горам, — вырубленная из желтоватого гранита бесстрастная маска, обычно заменявшая Тьерри де Транкавелю лицо, вдруг раскололась, явив вполне узнаваемое выражение человека, терзаемого беспощадной головной болью. Бланка, подхватив юбки, торопливо присела позади брата и привычными, осторожными движениями пальцев начала растирать его виски, сварливо напомнив:

— Можешь как угодно относиться к отцу Ансельмо, но все же не забывай пить гадость, которую он для тебя готовит. Иначе так и будешь ходить с раскалывающейся головой. Ты меня слышишь?

— Угу, — Тьерри блаженно прикрыл глаза. — Мадам Бланка, примите мою глубочайшую и искреннюю благодарность. Без тебя это сляпанное на скорую руку представление потеряло бы весь свой блеск. Нам, конечно, неоправданно везло, и я поражаюсь, как они ничего не заподозрили… Я уже говорил тебе, что ты умница?

— Триста двенадцать раз со дня нынешнего Рождества, — педантично отозвалась Бланка. — Можешь сказать еще столько же — от тебя не убудет, а мне приятно. Твоя заключительная речь, кстати, была великолепна и почти правдива. Я заслушалась. Похоже, она и послужила последней каплей, после чего они кинулись отсюда сломя голову. Между прочим, ты не ответил: доволен, что их тут больше нет?

— Людей, которые за два дня перевернули замок с ног на голову? — в обманчиво мягком голосе Тьерри послышалось искреннее возмущение. — Разумеется, я просто счастлив, что они наконец убрались!

— Мессир Тьерри, отныне я не сомневаюсь в вашей способности кого угодно обвести вокруг пальца, но неужели вы полагаете свою сестру деревенской дурочкой? — обиженно нахмурилась Бланка. — Тебе хотелось, чтобы они остались, так ведь?

— Ну-у… Ладно, твоя взяла, — сдался Тьерри. Он предпочитал не спорить со сводной сестрой, признавая, что де Транкавель-младшая не по летам сообразительна, умна и жестко-расчетлива. — В каждом из этой компании имеется нечто, чего не достает нам… Азарт, жизнелюбие, преданность — назови любое качество, не ошибешься. Я мог бы подыскать им достойное занятие, однако сейчас они еще не готовы. Пусть наведаются в свою драгоценную Святую землю, набьют шишек и поймут, насколько поганой может быть жизнь и люди.

— Как полагаешь, они смогут пройти через подземелье? — слегка встревожилась девочка.

Ее брат небрежно махнул рукой:

— Что с ними станется? Разве наткнутся на призраков, но какой вред от пары древних привидений?

— Ты отлично знаешь, что там обитают вовсе не безвредные привидения, — Бланка пристукнула каблучком по каменным плитам пола. — Вдобавок вы, мессир брат мой, изрядный мошенник. Вы же с потрохами продали этих ничего не подозревающих бедняг!

— Только не надо громких слов, — Тьерри болезненно поморщился. — Они вполне взрослые люди и наверняка представляют, в какой игре участвуют. А если не представляют — получат замечательный урок на будущее. Только мне ничуть не верится, что к нам забрели невинные овечки. И, кстати, мадам Бланка, вы зря впадаете в отчаяние. Они вернутся. Ты это знаешь, и я знаю, и они тоже скоро узнают. Все, кто отпил хотя бы глоток из наших ручьев, рано или поздно возвращаются, поняв, что нигде больше не найдут такой воды — горькой и сладкой одновременно… Между прочим, — его голос стал деловитым, — я желал бы услышать от тебя вразумительное объяснение столь неподобающих воспитанной девице поступков.

— Каких именно? — невинно подняла брови Бланка.

— Ты строила глазки этому мальчишке-итальянцу! — Тьерри обличающе ткнул пальцем в присевшую рядом сестру. — Не отрицай, я сам видел! Мало того, ты с ним обнималась! Тоже мне, паладин и его прекрасная дама!

— Чего не сделаешь ради блага семьи, — лицемерно потупилась девочка. — Он мне сразу понравился — симпатичный, умный и понимает, что необходимо одинокому женскому сердцу. Я едва не разревелась, когда он ушел.

— Он же торговец! — наигранно возмутился Тьерри. — Мелкий итальянский купчишка! Ты видела его пальцы? Они пожелтели от пересчитывания неправедно добытого золота, а ведь ему не больше восемнадцати лет! Подумай сама, что из него вырастет? Неужели я отдам свою единственную сестру какому-то смазливому ростовщику?

— Когда ты, или Рамон, или Гиллем, приводите сюда девушек из долины, вы, как мне кажется, меньше всего интересуетесь их сословным происхождением, — гордо отпарировала Бланка. Брат и сестра покосились друг на друга, и вполголоса рассмеялись. Смех странно звучал здесь, в полутемном низком подвале, где по углам таились тени, умевшие нашептывать вкрадчивые слова, и молчаливо возвышалась железная дверь, пялившаяся на них бездонным зрачком скважины.

Ознакомительная версия.